Выставка, организованная совместно галереями ГРОСart и Q-ART, представляет творчество более тридцати наивных и полупрофессиональных художников из московских частных собраний. В экспозиции показаны живописные, графические и скульптурные работы преимущественно второй половины ХХ века и современности, выполненные в различных техниках и материалах. В отдельный раздел вынесены авторы, обучавшиеся в популярном в советское время центре дополнительного художественного образования ЗНУИ – Заочном народном университете искусств.   

            Феномен наивного художника уже давно занимает уважаемое прочное место в истории отечественного и зарубежного искусства. Например, в конце XIX – начале ХХ века громко прозвучали имена французского живописца, прозванного Таможенник Руссо, и российского примитива грузинского происхождения Нико Пиросмани, чьи работы украшают сейчас лучшие мировые музейные и частные собрания. Сильный интерес к их искусству в профессиональной художественной среде закономерно совпал с ослаблением позиций академизма и тягой к смелым модернистским и авангардным экспериментам. В советских условиях похожая тенденция намечается в «оттепельные» 1960-е годы, когда особую популярность приобретает ЗНУИ, где проходило платное обучение рисунку, живописи и декоративно-прикладному искусству всех желающих, которое длилось в течение пяти лет. В числе молодых преподавателей были представители советского андеграунда Б. Турецкий, М. Рогинский, И. Чуйков, которые практиковали отказ от механического срисовывания натуры на первых порах обучения и всячески стремились сохранить индивидуальное, уникальное видение начинающих художников-любителей.

            Среди обучавшихся в ЗНУИ выделяются такие показанные на выставке имена, как П. Леонов, И. Лайс, В. Артюгин, А. Кашигин, С. Степанов, В. Солдатов, В. Почтарь, А. Ливазхаджиев, Л. Сек, Л. Божок, П. Илькив, Д. Агупов, Р. Балян и другие. Помимо них в изобразительное искусство различными путями пришли наивные и в разной степени образованные художники (Устюгов, Шеров, Гаврильчик, Шепа) нескольких поколений: более старшего – Е. Честняков (его высоко ценил еще И.Е. Репин), П. Реченский, Е. Волкова, В. Зазнобин (резчик по дереву); среднего поколения – К. Медведева, В. Лисицкий, Е. Колат-Михайлова, В. Гаврильчик, Г. Устюгов. Наконец, нельзя не назвать ныне работающих более молодых наших современников – это С. Леонов (продолжатель дела своего отца), А. Карпов (отливающий скульптуры из пластика), А. Микулин (приверженец пластилина), С. Андриевич, Ю. Шеров и ряд других. Будучи носителями многих профессий (Карпов – физик-математик, Лисицкий в прошлом известный советский гимнаст, Колат – создательница сценических кукол с мягкой мимикой, Андриевич – книжный дизайнер), все они оказываются живописцами, графиками или скульпторами со своим узнаваемым лицом, в полной мере подтверждая слова выдающегося пейзажиста первой половины ХХ века Н. Крымова: «Подлинная оригинальность появляется лишь тогда, когда художник о ней не думает».

            Причем залогом их характерной авторской стилистики служит не «ученое» предпочтение сознательно выбранного направления в искусстве, а непосредственное отражение в творчестве природного темперамента художника, склонного то к большей экспрессии в виде цветовой или композиционной экспансии, то, наоборот, тяготеющего к мягким лирическим и неторопливо развивающимся образам. Впрочем, устойчивым объединяющим качеством этого подкупающе трогательного визуального мира служит его основополагающая серьезность, которая читается буквально во всём: в старательном обращении с выбранными материалами, в уважительной передаче привычной предметной натуры, в любовном и вдумчивом отношении к лицам и фигурам людей. Нередко вызывающий у зрителя веселую улыбку, этот избыточный в своих неожиданных пластических метаморфозах наивный театр заведомо лишен малейшего намека на какое-либо поверхностное легкомыслие, язвительную иронию или саркастический гротеск.

            Подобная идущая изнутри особая сосредоточенность и принципиальная антисалонность такого явления постепенно трансформирует и превалирующее к нему общественное отношение и восприятие, начиная с 1930-х годов: от забавного малозначительного курьеза (нередко лишь терапевтического и социально корректирующего свойства) до самостоятельного и полноценного художественного высказывания, способного на глубокие образные откровения. Так сегодня мы можем с полным правом констатировать, что наивное или примитивное оригинальное творчество, в известном смысле созвучное и различным народным промыслам, но разворачивающееся за пределами примитивизма как профессиональной стилизации примитива, представляет собой во всех отношениях серьезное и убедительное искусство.