Жак Оффенбах создал немало «легкой» музыки и прославился как непревзойденный мастер оперетты, но прощальным и главным его сочинением стала большая фантастическая опера «Сказки Гофмана». Она осталась неоконченной, однако именно это свойство парадоксальным образом способствовало ее популярности, поскольку «открытый текст» – всегда некий ребус, поле для экспериментов и пространство для фантазии. «Сказки» не просто опираются на сюжеты Гофмана – они пронизаны гофмановским духом. Здесь стерты границы между реальностью и фантасмагорией, сном и явью, здравым смыслом и причудами одурманенного воображения; здесь под маской иронии могут спрятаться пронзительные чувства, под личиной любви – насмешливый цинизм.
Самому сделаться театральным персонажем – такая метаморфоза наверняка привела бы в восторг великого романтика Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Доживи писатель до семидесяти пяти лет, он мог бы присутствовать на парижской премьере пьесы Мишеля Карре и Жюля Барбье «Сказки Гофмана» (1851) и услышать себя, говорящего на сцене по-французски. В опере, созданной через тридцать лет после пьесы, Гофман еще и запел: в первоначальном варианте – баритоном, позже – тенором, голосом всех пылких оперных любовников. И как запел! Партия Гофмана – одна из самых красивых и трудных в мировой оперной литературе. Титульный герой – стержень оперы, он участвует во всех действиях, он – рассказчик, во хмельном чаду раскрывающий свою душу перед собутыльниками. В этой душе царит примадонна Стелла, принимающая разные облики: дорогой куклы Олимпии, несостоявшейся артистки Антонии, хищницы-куртизанки Джульетты. Оффенбах, гениальный мелодист, сумел сделать каждую по-своему неотразимой. Если в отношении оперы допустимо понятие «шлягер», то именно так можно назвать самые знаменитые номера из «Сказок Гофмана»: феерически виртуозные куплеты Олимпии, белькантовый дуэт Антонии и ее матери и, наконец, главный «хит» оперы – сладостную венецианскую баркаролу, которую поют Джульетта и еще один загадочный персонаж, Никлаус, он же муза. Гофман каждый раз любит и каждый раз терпит крах. Финал «Сказок Гофмана» всегда превращается в интригу, поскольку его единого решения не существует – и театры предлагают самые разнообразные варианты концовки. Но ключевую идею Жака Оффенбаха сформулировать все же можно: одиночество художника не абсолютно; раздавленный и разочарованный, он остается с главным сокровищем – со своей верной музой, со своим талантом, дающим ему силы жить и творить. Христина Батюшина